Сказка о (не)потерянном времени, или Произошло ли хоть что-нибудь в российском племенном животноводстве в «эпоху Амерханова»

В сентябре 2019 года Харон Амерханов ушёл со своего поста директора Департамента животноводства Министерства сельского хозяйства РФ. Ваш корреспондент по привычке попытался получить от деятелей отрасли комментарии об итогах его работы, и заодно общие оценки состояния отечественной племенной отрасли.

И вот тут меня ждал сюрприз: судя по отзывам племенников, получается, что никаких итогов нет. Сколько-либо внятных «вещественных» результатов деятельности федеральных органов управления племенной отраслью за последние три-четыре года не смог припомнить ни один из моих собеседников. В этой сфере годами, даже десятилетиями не происходит ничего, и это, наверное, и есть самый печальный итог. Племенное животноводство России «зависло» в безвременье, вечном «переходном периоде», где существуют бонитировки по правилам 70-х годов прошлого века, «совещания о льготном азоте», «новые региональные породы КРС», «оплеменение» директоров хозяйств двухсотрублёвыми «племсвидетельствами» – и колоссальные бюджетные деньги на «племя», за эффективность расходования которых с их получателей никто ещё ни разу всерьёз не спросил. А ещё – 45 тысяч импортных коров, ввезённых в Россию с начала нынешнего года.

Плачевное состояние российской племенной сферы – это действительно вечная тема, всегда актуальная, как ни абсурдно это звучит. На пороге 2020 год – а у России нет ни федеральной системы идентификации скота, ни современной нормативной базы племенного дела, ни национального индекса племенной ценности, ни инфраструктуры современной селекционно-племенной работы: лабораторий, баз данных и вычислительных центров, породных ассоциаций, встроенных в международные племенные сообщества и т.д.

В результате государство даже не может верифицировать данные о животных, поступающие из региональных племенных предприятий – насколько эти данные корректны? Или они придуманы? Пропадает сама возможность профессионального содержательного обсуждения этого вопроса. Сама система создана так, что её участники смотрят только наверх, на вершину племенной вертикали – в профильный департамент Минсельхоза. Деятели племенного бизнеса рассчитывают, что там, в Москве, должна родиться новая система, новые законы, и, наконец, политическая воля, которая бы инициировала большую чистку авгиевых конюшен нашего племенного хозяйства. Но ничего этого не происходит.

Доходит до смешного: на недавней крупной «молочной» конференции в Барнауле директор Центра изучения молочного рынка Михаил МИЩЕНКО публично предложил Департаменту животноводства МСХ РФ для решения проблемы идентификации КРС обратиться за помощью... в ГИБДД. Действительно, в стране сейчас более 43,5 миллионов автомобилей, и каждый из них имеет свой уникальный номер, покупатель может проследить его историю, место регистрации. А про 8,2 миллиона российских коров мы не знаем фактически ничего – даже то, верна ли эта цифра хотя бы приблизительно.

Но здесь стоит посмотреть и на другую сторону медали: а готовы ли сами отечественные животноводы к крутым переменам, о которых они так любят мечтать «в кулуарах», и только ли от властей (Амерханова, Патрушева, Путина) зависит благополучие этой сложной отрасли, с её очень драматической историей последних 30 лет?

Об этом мы спросили человека, обычно имеющего нетривиальный и одновременно взвешенный взгляд на ситуацию – члена редсовета журнала ПРЕДСЕДАТЕЛЬ, генерального директора ГК «СИБАГРОКОМПЛЕКС» Анатолия ШУЛАКОВА:

– Знаете, с одной стороны я, как и любой участник племенного дела, не испытываю никаких иллюзий по поводу текущего состояния нашей племенной «кухни». Однако в ответ на дежурные (и вполне справедливые) слова критиков власти я хотел бы заметить, что за те десять лет, что я работаю в этой сфере, на мой взгляд, в племенной отрасли состоялось несколько весьма важных изменений. Причём изменений – позитивных.

Первое. Несомненной заслугой федеральной власти, в том числе и Харона Адиевича Амерханова, я считаю сохранение оставшихся российских племенных предприятий, работающих в сфере генетики КРС молочного направления. Основная часть этих предприятий избежала оголтелой приватизации и дальнейшей привычной распродажи. Сохранились коллективы, научные кадры. Много критикуемые Головной центр по воспроизводству сельскохозяйственных животных (ГЦВ), региональные государственные «облплемы», Нацплемсоюз – это всё также «зачётные» попытки Минсельхоза в лице Депживотноводства сохранить стратегический ресурс отечественной генетики.

В этой связи мне лично не совсем понятно, чего конкретно ожидали от Департамента и лично Харона Амерханова сторонники ускоренной модернизации российского племенного дела? Приказом Минсельхоза «отменить» российское племенное скотоводство КРС как «устаревшее» и «отсталое»? Ну что ж, в свиноводстве и птицеводстве своё племенное дело мы уже «отменили». С соответствующими последствиями.

Второе. В последние годы наконец-то сформировалась конкурентная среда среди племпредприятий – поставщиков генетики КРС. Никаких административных преференций к «своим» госучреждениям со стороны федералов в реальности нет: на рынке свободно работают как государственные, так и частные структуры. Доминирования госструктур на рынке нет и в помине. А «творческие инициативы» некоторых региональных чиновников – это, наверное, обычные издержки рыночного функционирования нашей специфической отрасли.

Третье. Государственная поддержка. За минувшие три года на племенное животноводство из федерального бюджета выделялись беспрецедентные суммы – 10-12 миллиардов рублей в год. Причём это направление субсидирования АПК является одним из наименее подверженных «секвестированию» и изменениям правил получения средств.

Четвёртое. В уходящем году приняты важные изменения в федеральный «Закон о племенном животноводстве»: полномочия в племенной сфере впервые чётко разделены между федералами и региональными органами управления АПК. Этими поправками в закон отношения племенного бизнеса и государства переведены в цивилизованную правовую сферу. Отныне все решения региональных управленцев, касающиеся «оплеменения», селекционной работы, учёта и требований к племхозяйствам должны будут публично обосновываться, а в случае несогласия бизнеса – цивилизованным образом оспариваться в суде. Или в других, скажем так, компетентных учреждениях. Без всяких кивков наверх в духе «это Москва нам приказала».

А теперь самое главное. А почему вообще мы считаем, что ответственность за состояние отрасли несёт исключительно власть? Я убеждён, что по большей части эту ответственность несут сами участники племенного бизнеса. Заметьте: государство регулярно пытается эту ответственность делегировать самим игрокам отрасли (взять хотя бы эти свежие изменения в федеральное законодательство). Но, к примеру, многие государственные племучреждения, получая щедрые бюджетные вливания, не сделали за эти годы ничего, чтобы стать современными рыночными структурами. Они предпочли деградировать под девизом: «На наш век господдержки хватит!» Кто в этом виноват? Москва? Сомневаюсь.

Да и мы с вами, представители частного бизнеса, встречаясь и вздыхая: «А вот в Америке-то – да-а-а, вот это я понимаю, – КОСМОС...», по-прежнему недостаточно работаем над созданием новой системы российского племенного животноводства, о которой так любим мечтать. А мечтать и делать – разные вещи. Нужно активнее объединяться, кооперироваться, лоббировать свои интересы. Нужно совместно выходить с законодательными инициативами, писать новые правила работы – и отстаивать их (!), создавать элементы современной племенной инфраструктуры. Никто, кроме нас с вами этого не сделает, коллеги. Я за прошедшие годы для себя понял эту простую истину.

Так что справедливый, правильный вопрос будет не «Что ВЫ ТАМ в Москве, в Минсельхозе сделали для НАС?!», а «Что МЫ С ВАМИ сами сделали для себя?» Как только мы хотя бы научимся задавать этот вопрос самим себе, прогресс в нашем деле не заставит себя долго ждать. Вот моё мнение, и я готов его отстаивать в любой дискуссии на любой площадке.

Павел БЕРЕЗИН