Его Ирмень

   С директорами хозяйств – гостями агроснабовского демпоказа техники – сидим за привычно изобильным бугаковским столом в кафе Верх-Ирмени. Молодой дояр Сергей Жуков поёт душевную песню – что-то про родные поля и берёзки, про деревню – старую маму, которая всегда ласкова и всегда ждёт. Слушаем молча, рюмками не звякаем, каждый задумался о своём. Юрий Фёдорович посматривает на своего «артиста» с хитрой улыбкой – и с гордостью.

   Откуда он взялся, Бугаков? Откуда взялась «Ирмень», спокойная, деловитая, изобильная, пригожая, совершенно невозможная и невероятная в нынешней сельской жизни? Наверное, оттуда, из страшной послевоенной нужды и голодухи, когда мать после смерти отца осталась одна с четырьмя детьми, а ему, Юре, самому старшему, – всего двенадцать лет. Из тяжёлой изнурительной работы, которой не было конца-края, из этого страха: что будешь есть завтра, как выйти из этого заколдованного круга, что делать со всем этим?

   Он не очень любит рассказывать о тех временах – видно, что и сейчас ему тяжело вспоминать: «Как жили? Да как все жили – тяжело...». Но я абсолютно уверен, что однажды, ещё в молодые годы, он сказал сам себе: «НИКОГДА БОЛЬШЕ». Никогда больше он не допустит нищеты и беспросвета у себя в селе, никогда больше не будет он идти по родной улице и видеть нужду, жалкие избы и потухшие глаза. Вот так, наверное, с этой злости и ярости начался тот Бугаков, которого знает теперь вся страна.

   Когда в 90-е всё вокруг стало разваливаться, с этой же яростной мыслью – «никогда больше!» – он закрыл собой всё село, как Матросов, лёг на эту амбразуру, вместо того, чтобы уехать в город и жить заслуженным пенсионером, причитая на собраниях: «Ой, развалили, всё развалили!» Поэтому жила и живёт Верх-Ирмень на радость и на зависть, когда вокруг развал и собачья жизнь под девизом: «Умри ты сегодня, а я завтра». Чего ему всё это стоило, сколько страшных ран он получил и получает на этой амбразуре – он никогда не расскажет, и мы не узнаем никогда.

   Он никакой не «благодетель» – нечего тут разводить патоку: с ним очень трудно работать, были и те, кто сбегал из хозяйства – не каждый может выдержать его характер, его требовательность, его профессиональные критерии, его жесточайшую, военную дисциплину. Ну, это личные проблемы этих беглецов: «Ирмень» вообще-то не санаторий с бильярдом, а лучшее сельхозпредприятие страны. Он обожает помогать – но ненавидит иждивенцев. Он вытягивает людей наверх за шкирку – но безошибочно сечёт внутреннюю слабину и расхлябанность, из которых не будет толку. Но этот принцип – не люди для хозяйства, а хозяйство – для людей – вечен в «Ирмени».

   И сегодня, в свои 79, он сидит и ломает голову: чем ещё занять людей в селе? Какое ещё производство придумать? И ведь он придумает, обязательно что-нибудь придумает, как всегда. А за окном занимается утро, кричат петухи, светлеет воздух, яснеет небо, пахнет весенней землёй, и ирменцы привычно идут на работу, радостно и с огоньком. Идут – и любят всё, что их окружает, радуются новому дню.

   Ровно сорок пять лет назад, в мае 1972 года, Юрий Фёдорович Бугаков возглавил колхоз «Большевик» Ордынского района Новосибирской области.

Павел Березин,

главный редактор журнала ПРЕДСЕДАТЕЛЬ